Мой сайт

Время лекций закончилось. Мы переместились со студентами в кафе, я принялся разбирать им «Капитанскую дочку» Пушкина, а они смотрели на меня так, как будто я колдую, извлекаю философский камень, составляю тетраграмматон или запускаю вечный двигатель, который только что смастерил. Мы даже заказали чай-кофе. Одна студентка — даже суп.

Но через четверть часа подошел администратор и сказал:

— Вы тут не едите, а лекцию читаете. Очень интересно, конечно, но в кафе так нельзя.

Свободных столиков было полно. Мы, конечно, не делали кассу, но ведь и не мешали никому. Кафе, конечно, зарабатывало на нас немного, но ведь и не теряло ничего. А вот же щемило как-то администратору — нельзя лекцию читать. Особенно не про тимбилдинг какой-нибудь и не про мерчандайзинг, а про Пушкина. Особенно интересную про Пушкина — нельзя. Мы расплатились по счету и перешли в другое кафе.

Там снова заказали чай-кофе. Некоторые студенты неохотно. Ходить в кафе два раза подряд многим было явно не по бюджету. А я продолжал разбирать им Пушкина и рассказывать про структуру волшебных его раскачивающихся фраз. Увлекся, стал размахивать руками и один раз — буквально один раз! — качнулся на стуле. Немедленно подбежала администраторша, видимо, давно следившая за мной, навалилась всем весом на спинку моего стула и поставила стул на четыре ножки — дескать, нечего тут лекции читать, да еще на стульях раскачиваться. Да еще про Пушкина, сволочь!

Тогда я подумал, что если смотреть в кафе футбол, орать и стучать кружками по столу — это никого не раздражает. Если танцевать на столах — не раздражает. Если орать пьяный бред — не раздражает тоже. А разбирать прозу Пушкина — раздражает, причем сильно.

Публичное образование вообще раздражает куда больше, чем вместе взятые публичные пьянство, хулиганство и промискуитет.

Публичные проявления здравоохранения тоже раздражают. Однажды летом я пришел на деловую встречу в серьезный офис. В рубашке с коротким рукавом. Пришел прямо с донорского пункта, и сгиб локтя у меня был перебинтован. Не кровавыми тряпками какими-нибудь, а просто аккуратным бинтом. Но женщина, к которой я пришел, покосилась на мой бинт с отвращением и не сдержалась:

— Гадость какая! Снимите!

После этих ее слов делового разговора не состоялось. Я подумал, что не о чем мне разговаривать с этой идиоткой. Просто встал и ушел, недоумевая, отчего это мне нужно скрывать, что я сдаю кровь.

Но как-то так устроено у нас общественное сознание, что причастность человека к образованию или здравоохранению считается неприличной. Неправедно нажитое богатство не скрывают, наоборот, выставляют напоказ. Злобу, зависть, агрессивность — не скрывают, наоборот, приветствуется. Но горе человеку, если про него понятно, что он причастен как-то к лечению или учению.

Вот волонтер из фонда «Подари жизнь» ведет в театр ребенка, больного раком крови. Ребенок в маске, чтобы не нахвататься вирусов. Что с ними происходит? Правильно: прохожие на улице избивают и волонтера, и ребенка.

Вот актриса Чулпан Хаматова, желая приучить население толерантно относиться к детям в белых масках, сама надевает белую маску и ведет детей, больных раком крови, на экскурсию в Кремль. Что происходит? Правильно: милиционеры доставляют в отделение и детей, и всенародно любимую актрису. Требуют снять маски.

Вот она же устраивает благотворительные концерты для нужд детской онкогематологии. И что же? Правильно: множество людей считают для себя возможным писать в блогах и в СМИ, что, дескать, сука пиарится на детях. Так пишет даже Дмитрий Быков, которого самого, небось, задолбали каверзными вопросами про то, зачем это он, известный человек и небедный, преподает литературу в школе.

Почему это так раздражает? Почему раздражают здравоохранение и образование? Почему врачи и пациенты, профессора и студенты, учителя и ученики должны прятаться, как будто делают черное дело?

Я полагаю, это потому так, что каждому человеку известно: главное, чем стоит заниматься, — это образование и здравоохранение. Каждый в глубине души знает, что все на свете — нефтяные вышки, биржи, телеканалы, рестораны, парламент и координационный совет оппозиции — существуют ради здравоохранения и образования. Все это знают, но пренебрегают образованием и здравоохранением, потому что они муторные очень и трудоемкие.