Время лекций закончилось. Мы переместились со студентами в кафе, я принялся разбирать им «Капитанскую дочку» Пушкина, а они смотрели на меня так, как будто я колдую, извлекаю философский камень, составляю тетраграмматон или запускаю вечный двигатель, который только что смастерил. Мы даже заказали чай-кофе. Одна студентка — даже суп.

Но через четверть часа подошел администратор и сказал:

— Вы тут не едите, а лекцию читаете. Очень интересно, конечно, но в кафе так нельзя.

Свободных столиков было полно. Мы, конечно, не делали кассу, но ведь и не мешали никому. Кафе, конечно, зарабатывало на нас немного, но ведь и не теряло ничего. А вот же щемило как-то администратору — нельзя лекцию читать. Особенно не про тимбилдинг какой-нибудь и не про мерчандайзинг, а про Пушкина. Особенно интересную про Пушкина — нельзя. Мы расплатились по счету и перешли в другое кафе.

Там снова заказали чай-кофе. Некоторые студенты неохотно. Ходить в кафе два раза подряд многи ... Читать дальше »

Идурсульфаза исчезла. Так бывает. Три, четыре, пять, десять раз в год мне звонят люди, которым нужны какие-нибудь жизненно важные лекарства, гарантированные государством, и говорят, что лекарств этих в аптеках нет и что все зависящие от этих лекарств дети сейчас помрут. Я привык. На этот раз исчезла идурсульфаза.

Я примерно знаю, что делать в таких случаях. У меня есть детский правозащитный проект. Когда исчезают лекарства, мой юрист пишет заявление в прокуратуру, я пишу статью в «Коммерсант» и звоню паре профильных чиновников. Которое из этих трех действий главное, я не знаю. Но примерно через месяц лекарства в аптеках появляются.

В случае с идурсульфазой у меня не было месяца. У меня была неделя. Когда времени мало, я применяю оружие массового поражения — звоню на «Эхо Москвы» Алексею Венедиктову.

— Алексей Алексеич, тут у меня правительство Москвы забыло провести тендер на идурсульфазу. У детей с синдромом Хантера нету лекарств, помрут.

— Вал ... Читать дальше »

В кадре были Дед Мороз и Снегурочка. Они вышли из машины и вошли в многоквартирный дом барачного типа. И в руках у них были подарки. А женский голос за кадром говорил, что все дети маленького северного нефтяного городка были приглашены на елку к мэру. А тем детям, которые не смогли прийти, подарки от мэра все равно развезли по домам нарочно нанятые Снегурочка и Дед Мороз.

Пока все шло штатно. Обычный, в меру противный телевизионный сюжет про то, как власть заботится о населении.

Но вот в кадре появился ребенок. Мальчик лет пяти. Он вел себя странно: с Дедом Морозом не здоровался, на табуреточку не залезал, стишка не читал. А просто молча взял у Снегурочки набитого конфетами плюшевого зайца и молча принялся потрошить. А женский голос за кадром пояснял, что мальчик этот глухой и что приехал домой к маме в маленький нефтяной городок только на новогодние праздники, а вообще-то, живет в нижневартовском интернате для глухонемых детей — учится. Мама мальчика что-то ... Читать дальше »

Пара поблагодарила честного мужчину и вручила ему денежное вознаграждение

Собкор в Швеции, отбившись от лебедя, задумалась о том, нужна ли нам в городе природа-мать во всем ее разнообразии

Пошла я в пятницу прогуляться к морю. Солнечно, в холодных шхерах ветер гуляет совершенно бесполезно, на пляже никого. Иду себе, мечтаю, чем-то птичьим, под лавочкой у самой воды улегшимся, интересуюсь. Вдруг это пернатое встряхивается, вынимает из-под мышки длиннющую шею и уверенно чешет ко мне, раззявив клюв. «Во, - думаю, - дает лебедь, совсем обнаглел. С венцом природы - просто запанибрата».

«Чего, - говорю, - ты ко мне разлетелся? Тебе уж пора в южные страны отчалить последним рейсом, а ты тут завалялся под лавкой. Нету тебе, Сванидзе, булочки, сама съела».

Сванидзе — это я так ласково, потому что по-шведски лебедь называется «сван». Но дурачок этот вроде как не понимает, что банкета не будет. Он  твердой лапой идет за законным вспомоществованием и готов что-нибудь хапнуть. И по мере приближения это его клевало начинает ... Читать дальше »

Скоро мэр Собянин закроет центр города на замок и пустит комфортабельный скоростной общественный транспорт по чистым, свободным и ровным улицам столицы. Тогда все мы вернемся в пешеходный мир. Если вместе — не страшно. Но пока, изредка оказываясь в положении прямоходящего, я каждый раз впадаю в полнейшее отчаяние от того, что жизнь в Москве за прошедшие двадцать лет нисколько не изменилась. И от этого становлюсь еще более злым.
... Читать дальше »